Он быстро вернулся в свой дом, по телефону позвонил дежурному районной милиции и коротко обрисовал ему обстановку в тайге и задачу.
И свистнув Загая, снял с бревенчатой стенки висевший на ней карабин, надел через плечо патронташ, и крикнув жене:
– Поля! Готовься, у нас скоро будет гостей полный дом! – выскочил из дверей дома, и, влезая валенками в петли плетенок, быстрым шагом пошел в тайгу.
Он шел навстречу спасателям.
Они встретились примерно на полпути между домом Боборыкина и оврагом, который, возможно, спас людям жизнь. Под низким серым небом на лесную полянку один за другим выходили измученные поисковики, двое из них по-прежнему несли носилки. Увидев егеря, все тут же бросились к нему, начались неизбежные рукопожатия и даже обнимания.
Лишь Афонин не принимал участия в общем ликовании. Сергей Иванович сначала помог Вере встать с носилок и удобно сесть, прислонившись спиной к стволу дерева. И лишь потом подошел к остальным.
За это короткое время между тем настроение у всех коренным образом изменилось. Появление егеря как бы олицетворяло порядок и можно сказать – стабильную миро устойчивость в лесу. Боборыкин и скакавший вокруг него Загай как бы символизировали безопасность – а как же иначе, ведь егерь был вроде хозяина этих мест.
Коваль тем временем, отвел в сторону Боборыкина и, закуривая, спросил его:
– Гриша, а эти… снеговики, они не появлялись здесь?
– Какие снеговики? – удивление егеря было искренним.
– Неважно… – в разговор тут же вмешался подошедший к ним Афонин. Верой теперь занимался Гурич.
Врач разул, затем разбинтовал ногу девушки и, достав из рюкзака медикаменты и бинты, теперь колдовал, смазывая ушибы и ссадины мазью.
Коваль, а следом и Афонин, принялись рукавицей аккуратно снимать изморось и наледь один – с бороды, другой – с густых усов.
– Гриша, так а что – ничего необычного не происходило? – закончив туалет, спросил егеря Коваль. – Громада ведь красную ракету давал?
– Пропал Илья Ильич… – ответил Боборыкин. – Вот после той ракеты больше ничего от его группы и не было. А они ведь оба моих снегохода взяли, давно бы могли не то что ракетами отстреляться – нарочного прислать…
– Ну, ладно! – увидев, что к ним прислушиваются все остальные, причем на их лицах, словно стертые губкой, исчезают улыбки, а наоборот, появляются вновь настороженность и даже испуг, сказал Афонин. – Давайте-ка двигать дальше, пока силы еще есть! Ты ведь Гриша, не знаешь, в каком темпе нам пришлось возвращаться…
– Давайте, давайте, не расслабляться!
Коваль принялся командовать, Афонин уже усаживал на носилки Веру, которая порывалась доказывать всем, что вполне способная сама ходить, и скоро группа людей, вытянувшись гуськом, споро двигалась по лыжне, намеченной егерем. На значительном расстоянии вокруг них, описывая круги, нес сторожевую службу верный Загай, направленный Боборыкиным по просьбе Коваля, на разведку.
– Так что за снеговики? – лишь раз успел спросить его Боборыкин, но Богдан Петрович, бросив взгляд на остальных, лишь отмахнулся, негромко ответив:
– Потом, Гриша… Все потом!
Когда часа через три они вышли из стены вековых заснеженных елей, тесным кольцом окружающим домик егеря и примыкающую к нему большую поляну, и устало переставляя ноги, двинулись к дому, на крыльцо один за другим стали выскакивать люди.
За то время, пока хозяин был в лесу, сюда приехали начальник районной милиции и его заместитель, а также два представителя МЧС, еще позавчера выехавшие на машине из Южносибирска, но застрявшие из-за снегопадов и снежных заносов в дороге.
А первыми бежали матери Павла и Веры. Молодые люди тут же попали в объятия плачущих женщин.
Впрочем, объятия были всеобщими.
Первое, что сделали Коваль и Афонин – это отправили на стоящем наготове протопленном автобусе всех в Затайгинск.
У домика вскоре остались они сами, а также пилоты вертолета. Ну, и прибывшие должностные лица.
Сделано это было потому, что вот теперь должен был произойти неизбежный неприятный разговор.
Да, затерявшихся в тайге нашли. Но группа Громады бесследно исчезла, и теперь необходимо было обсудить ситуацию, определиться с неведомой угрозой и принимать меры.
Коваль и Афонин справедливо полагали, что об опасности осведомлены пока что лишь они сами, а также пилоты потерпевшего крушение вертолета и, возможно, отчасти егерь.
х-х-х-х-х-х-х-х-х-х-х
Они сидели за столом, на котором была развернута карта. Не поместившиеся – сгрудились за спинами сидящих. Все внимательно слушали Евсеева.
Тот рассказал, как обнаружил после первой ночевки следы вокруг заимки, как они слышали испуганные крики животных, а затем наблюдали из окна за охотой снеговиков.
– Что они такое – не понял, – говорил пилот. – Похоже, они из снега, напоминают вылепленных детишками снежных баб, но с ногами и руками тоже их снега, а не веток. Небольшие, может быть – метр с лишним ростом, но вот крепость рук у них… И быстрота!
– Звери это какие-то! – добавлял Петюня. – Как они зайца рвали!
– Да-да! – И Николай Евгеньевич рассказал о сцене охоты, которую они наблюдали через окошко уже следующей заимки.
Все внимательно слушали. Лишь иногда то один, то второй выскакивал на крыльцо, быстро перекуривал, и возвращался побыстрее в дом, чтобы не пропустить ничего главного.
Полина, жена Григория Боборыкина, не разрешала курить в помещении.
– Базируются они где-то на болоте, по-моему! – закончили рассказ пилоты.
Милиционеры, егерь и эмчеэсовцы переглянулись.
И теперь уже Боборыкин рассказал о своей находке в лесу, затем вышел и принес изувеченный капкан, который бросил на середину стола.
– Вот! – сказал он. – Смотрите, что произошло со скобами и зубьями! Из снега они, говорите? – Это он уже обращался к пилотам. – Похоже, что в капкан железным ломом ткнули! Да еще и поворочали в нем этим железом!
– Так может, это не они? – неуверенно пробормотал начальник милиции, беря в руки капкан. – Может, не снеговики вовсе?
– Да нет, – Григорий забрал из рук милиционера капкан и твердо добавил, в который раз разглядывая безнадежно испорченную охотничью снасть. – Они это! Я рядом с капканом тоже видел следы босых детских ног!
– Что же тогда могло случиться с Ильей Ильичем и его ребятами? – спросил заместитель начальника милиции, до того помалкивающий. – Там ведь наших двое, ушли с Громадой…
